Неоспоримая - Елена Тодорова

43

Конец октября затянул город нещадным холодом. Потухло солнце. Исчезло за слоями непроглядной хмурости. Осень кружила над деревьями, безжалостно срывая с них ослабевшие разноцветные листья.

Природа готовилась к долгой спячке.

Слепые туманы, самозабвенные дожди, грязные улицы. Москва дышала сыростью. Влажный воздух тяжело втягивался, вытаптывая в легких вязкую дорожку.

Человек по своей натуре всегда восприимчив к метеопроцессам. Только Аравин зациклен на собственном полнолунии. Изнутри распирало от эмоций. В грудной клетке словно ветер сорвался. Бушевал и гудел, накаляя атмосферу. То снег шел, то светило солнце.

Два дня прошло. Не видел ее. Не слышал ее. Рука дрожала на телефоне.

Стася – единственный сон в его тоталитарной Вселенной. Она не отпускала.

Еще пятьдесят восемь часов назад Аравин пытался разлюбить Сладкову. Заморозить и похоронить внутри своего безумного сердца все непрошенные чувства. Но затем... произошло обострение болезни. Сбивающий с ног рецидив.

Высокая скорость. Странные по своей силе эмоции, которые невозможно просто игнорировать. Они свергали на своем пути все остальное. Раньше считал, что обладает исключительным иммунитетом против подобного. Несокрушимо шагал против толпы. А потом в один вдох мощный удар, словно взрывная волна... и он на лопатках.

В этот момент стерлись все дороги, ведущие назад. Точка невозврата пройдена.

Реальность вырвала его из бесконечных раздумий дуновением едкого ветерка. Не переставая наматывать бинты на руки, словно в замедленной съемке наблюдал за приближением Стаси. Напряженно, с резким уколом в сердце принял ее счастливый взгляд. Грудную клетку резко сдавило. Тело налилось тяжестью. Пульс побежал быстрее.

Эта реакция никогда не перекипит. Сладкова – самое вечное в его жизни.

– Доброе утро! – громко поздоровалась Стася.

Отозвались Натаныч и несколько других спортсменов. Но взгляд девушки был прикован только к Аравину. Отодвинула в сторону тот факт, что он ей не ответил.

Скучала по возможности видеть Егора в родной для него стихии. До боли в глазах гармоничная картинка. Мир бокса – это единственное, чему Аравин принадлежал бесспорно.

Сглотнув вставший в горле ком, Стася медленно повела глазами по рельефному телу спортсмена. Каждый мускул доведен до непревзойденного совершенства упорным трудом. Она могла только догадываться, сколько мышечной боли и бесконечных усилий предшествовали этой божественной красоте мужского тела. Выступающие дельты, четкие грудные мышцы и крепкие бицепсы. Ярко выраженные кубики пресса. Стальная V-линия, уходящая за пояс черно-белых боксерских шорт. За всем этим стояли титаническая сила и несгибаемая выдержка.

Веки Стаси потяжелели, в их движениях появилась непроизвольная томность. Она будто вмиг опьянела. Потеряла голову.

– Как дела? – голос ниже обычного, дыхание прерывистое. Она смутилась от этого. Щеки порозовели. Прочистила горло. Попыталась не высекать глазами на его гранитном теле влюбленные узоры.

– Твоими молитвами, Сладкая.

Аравин в противовес ей стоял абсолютно спокойный. Взглянул на нее мельком, и дальше занимался своими бинтами. Может, это и правильно. Кто-то должен был уравновешивать их взаимоотношения. Но, наперекор трезвому мышлению, в груди у Стаси закопошилась горечь. Готовилась к подобному приему. И все равно стало неприятно. Взгляд Егора способен заморозить океаны.

Некоторое время молча наблюдала, как он отработанными движениями быстро зашнуровывал боксерскую перчатку на левой руке.

– Баба Шура передала для тебя творожную запеканку.

– Потом.

– Ясное дело, – буркнула Стася, поправляя на плече ремни спортивной сумки. – Слушай, эм-м... у Гриши сегодня выходной... ты сможешь меня потом подвезти? – спросила и затаила дыхание в ожидании ответа.

Не отдавая отчета своим действиям, взволнованно впилась зубами во внутреннюю сторону нижней губы.

– Отвезу.

– Отлично, – выдохнула с долей облегчения. Не задумываясь, протянула руки, чтобы зашнуровать Егору правую перчатку. Мышцы на его лице заиграли, когда он шумно втянул в себя воздух и сильнее стиснул челюсти.

Вопреки застывшей внутри грусти, Стася нашла в себе силы улыбнуться ему.

Взгляд Аравина потяжелел. Наполнился эмоциями.

Хорошо, что Сладкова не могла отследить направление его мыслей. Честно говоря, Егор и сам до конца не мог отсеять все, что она в нем порождала. Он задержал дыхание, когда ее красивые невинные глаза восторженно коснулись его лица. Стася плавила его. Не прикасаясь, воздействовала на все его рецепторы. Часть его любила эти ощущения. Но другая часть – ненавидела за слабость.

Ее голос сегодня другой. Она менялась вместе с тем, как менялись их отношения. Стася открывалась, подобно бутону. Медленно, но неизбежно. И также неизбежно это вызывало колебания в системе его равновесия.

Взгляд Егора неудержимо следовал к ее улыбающимся губам, и каждый раз ему приходилось заставлять себя дышать. Если бы это было возможно, он бы смотрел на Стасю бесконечно.

Но так как Сладкова постоянно давила на газ, он должен был стать тем звеном, что контролирует скорость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍